Исследование
В 2021 году российский рынок информационных технологий находился на подъеме. По данным Strategy Partners, его объем превысил 3 трлн рублей ($41,3 млрд), а среднегодовой рост в долларах с 2019 по 2021 год составлил впечатляющие 19% — почти в четыре раза больше, чем в среднем по глобальному рынку (5%). Основными драйверами роста выступила цифровизация госсектора и корпоративных структур, усилившаяся на фоне пандемии, когда организации ускоренно переходили на удаленную работу и переводили ключевые бизнес-процессы в цифру.
Но за этим ростом скрывалась глубокая зависимость от иностранных поставщиков. По оценке Softline, в 2021 году в корпоративном и государственном сегментах на зарубежные решения приходилось 55% IT-бюджетов, а в потребительском секторе — более 95%. Особенно критичной была ситуация в сегментах, где доля оборудования или инфраструктурного ПО велика — то есть там, где «быстрое импортозамещение» по определению невозможно.
Фактически, в 2021 году российский IT-сектор был частью глобального рынка — с высоким уровнем интеграции, но минимальным уровнем суверенности. Этот статус-кво определил глубину шока, с которым столкнулась отрасль после ухода международных вендоров.
После 2022 года импортозамещение в IT перестало быть опцией — и стало необходимостью. Но формальные запреты и реестры — это лишь вершина айсберга. Под поверхностью — многослойная архитектура мер, нацеленных на структурную перестройку всей цифровой экосистемы страны.
Импортозамещение как стратегический курс стартовало еще в 2015 году — тогда появился Единый реестр отечественного ПО и были введены ограничения на закупку иностранного софта для нужд государства. Но ключевой точкой стал Указ Президента № 166 от 30 марта 2022 года. Он запретил госорганам и владельцам критической инфраструктуры закупать и использовать иностранное ПО без специального разрешения, а с 2025 года — полностью исключил его использование на значимых объектах критической информационной инфраструктуры (КИИ). Параллельно с этим была запущена программа перехода госкомпаний на российские ОС и офисные пакеты.
Регуляторное давление сопровождалось созданием отраслевых институтов: индустриальные центры компетенций (ИЦК) начали координировать замещение зарубежных продуктов в ключевых отраслях — от машиностроения и телекомов до экологии и образования.
Поддержка со стороны государства была и остается беспрецедентной по масштабам. Более 200 млрд рублей составил общий бюджет двух ключевых дорожных карт: «Новое индустриальное ПО» и «Новое общесистемное ПО». А объем субсидий, изначально заложенных на софинансирование создания отечественных решений — 37,1 млрд рублей. Дополнительно предоставлялись гранты, налоговые льготы, льготные кредиты (до 3–5%) и компенсации НДФЛ.
Тем не менее, восприятие этих мер со стороны индустрии было неоднозначным. По данным опроса ассоциации «Руссофт» в 2023 году, почти две трети производителей ПО не увидели ощутимого эффекта от создания ИЦК, а 26,9% затруднились с оценкой вовсе. Одной из причин называли ставку государства на крупных промышленных заказчиков, что снизило мотивацию к созданию массовых, тиражируемых решений.
Импортозамещение оказалось особенно сложным там, где ранее применялись зарубежные решения высокого класса:
До конца 2024 года действовал масштабный пакет мер поддержки: от 50% скидок для МСП на покупку российского софта до субсидий на внедрение в рамках ведомственных программ. В 2025 году на реализацию последних запланировано 263,5 млрд рублей. При этом государство планирует сохранить большую часть мер до 2030 года, но с постепенной коррекцией: вместо всеобщих льгот — акцент на стимулирование спроса и устранение барьеров для новых игроков.
По результатам мониторинга закупок для государственных и муниципальных нужд, проводимом АНО «ЦКИТ», при сравнении трех отчетных периодов – 2023 г., 2022 г. и 2021 г. – выявляется в целом положительная динамика в импортозамещении наиболее закупаемых классов ПО в денежном выражении, при этом есть и свои аутсайдеры.
На первый взгляд, цифры говорят о победе отечественного софта: в 2023 году доля российского ПО в отдельных категориях закупок госорганов подскочила до 99–100%. Но за этим статистическим фасадом скрывается куда менее оптимистичная реальность — массовый отказ от закупок в целом и «затаривание впрок» иностранными продуктами в предыдущие периоды.
Что показывают цифры:
Доля российских решений выросла с 2,4% в 2021 году до 99,8% в 2023. Однако при этом объем закупок упал почти в 7,5 раз — с 3,46 млрд до 466 млн рублей. Это свидетельствует не о скачке в качестве отечественного ПО, а о том, что закупки иностранного ПО были сделаны заранее, а после — просто остановлены.
Доля отечественных решений достигла 100%, но объем закупок сократился в 12 раз. Поведение аналогичное — переход на «нулевое потребление», а не на аналоги.
При падении объема закупок в 11 раз, доля российского ПО составила 25,3%. В 2022 году закупки выросли в 147 раз — по всей видимости, за счет форсированного приобретения западных решений до запрета.
Редкий пример успешного импортозамещения: объем закупок вырос в 2,4 раза по сравнению с 2021 годом, при этом доля отечественного ПО достигла 97,6% — без снижения в деньгах.
Стабильный сегмент, где исторически доминировали российские решения. Объемы закупок и доля отечественного софта остались на прежнем уровне.
Доля российских решений — менее 1%. Даже несмотря на снижение объемов закупок в 1,5 раза, тренд очевиден: закупки иностранного ПО «на вырост» в 2022 году и отсутствие доверия к отечественным аналогам.
Доля российского ПО снизилась с 6,35% в 2022 году до 0,26% в 2023, хотя в 2021 году была 32,6%. Объем закупок вырос в 6 раз — в основном за счет импортных решений.
Несмотря на жесткие сроки, установленные указом Президента №166, полная замена иностранного ПО в критической информационной инфраструктуре продвигается с заметным отставанием. По данным на декабрь 2024 года, только 5 из 25 российских госкомпаний завершили переход на отечественное ПО. Остальные — в процессе, но, по оценкам АРПП «Отечественный софт», лишь 10–15% смогут перейти в первом полугодии 2025 года.
Министр цифрового развития Максут Шадаев прямо признал, что выполнение сроков под вопросом. Причина — не только организационная инерция, но и очевидный перекос в ресурсах: объем финансирования на цифровизацию для федеральных ведомств не вырос с 2022 года, несмотря на радикальные изменения в ИТ-политике.
Помимо финансов, проблемой становится технологическая несовместимость. Часто необходимый прикладной софт не адаптирован к российским ОС, что делает переход невозможным без глубоких изменений всей архитектуры. По словам Максута Шадаева, компании, не выполнившие требования, будут обязаны заключать форвардные контракты на разработку ПО — с возможностью софинансирования от государства.
С 2022 года в фокусе внимания оказалась не только программная часть. Уход иностранных производителей вскрыл вторую проблему: непредсказуемая совместимость между операционными системами и аппаратной частью. Проблема особенно критична для КИИ, где надежность и воспроизводимость — приоритет.
Ответом стали программно-аппаратные комплексы (ПАК) — готовые решения, где ОС, прикладное ПО и «железо» изначально адаптированы друг к другу. В декабре 2022 года ПАКи были формально признаны самостоятельной категорией продуктов: они получили собственное определение в постановлении №2461 и были включены в Единый реестр российского ПО. Это дало их разработчикам право на налоговые и финансовые льготы, аналогичные тем, что доступны правообладателям ПО.
К концу 2024 года экспортная стратегия российских разработчиков ПО продолжала опираться на проверенные направления — СНГ и Индию, где российские технологии воспринимаются как зрелые и конкурентоспособные. Также возрастающий интерес наблюдается со стороны стран Латинской Америки, ОАЭ и отдельных рынков Азии, где доля западных ИТ-гигантов пока не столь высока, а местные игроки ищут альтернативы с разумным соотношением цены и функциональности.
Наиболее перспективным экспортным сегментом остаются решения для финансового сектора — несмотря на санкционные ограничения, спрос на банковские ИТ-продукты, включая платформы, ИИ-сервисы и системы анализа данных, сохраняется. Растет интерес к системам кибербезопасности и криптографическим инструментам, однако на такие технологии распространяются экспортные ограничения внутри России, что ограничивает их масштабируемость.
Отдельный интерес международных клиентов вызывают российские наработки в сфере построения «умного государства»: цифровизация госуслуг, мониторинг открытых данных и автоматизация взаимодействия между государством и гражданами. Эти решения воспринимаются как практичные и адаптированные к условиям стран с похожими институтами.
Однако санкционное давление и ограничения на прямую поставку ПО вынуждают российских вендоров выстраивать экспортную модель через сеть локальных партнеров и интеграторов. Это повышает затраты и замедляет масштабирование, но становится вынужденным стандартом работы на новых рынках.
В ближайшие годы развитие российского рынка ПО будет определяться сразу несколькими структурными сдвигами. Государственная поддержка сместится от прямого финансирования разработчиков в сторону стимулов для заказчиков — через форвардные контракты, реестры и субсидии на внедрение. Дополнительный импульс спросу придаст массовое устаревание иностранного ПО, закупленного в 2022–2023 годах «впрок»: уже к 2028 году до 95% таких решений могут потерять актуальность.
Переход к отечественным решениям будет сдерживаться до появления масштабируемых отраслевых продуктов от госкорпораций и крупных игроков. Именно эти компании, по ожиданиям, к 2030 году займут до двух третей рынка. При этом внутренний рынок и госфинансирование останутся основным источником доходов ИТ-компаний — экспортные поставки в дружественные страны будут расти, но заметный вклад дадут не раньше конца десятилетия.
Параллельно будет нарастать спрос на облачные и портальные решения: это ответ на потребность в «бесшовной» миграции и снижении требований к конечным устройствам. Как следствие, к 2030 году может удвоиться количество стоек в ЦОДах. А доля рабочих мест с российским ПО в корпоративном сегменте — при успешной реализации госстратегий — приблизится к 90%.
